Директор Кольской атомной станции: «Мы тем и отличаемся от других, что хотим больше, чем другие»

- Василий Васильевич, попробуйте пятью словами описать Кольскую АЭС сегодня - в год 65-летия атомной промышленности.


- ...Честно говоря, я даже не знаю, что считать датой рождения нашего предприятия. Тогда был особый режим секретности, и точная дата не сохранилась. Что-то организовывалось в районе Кировской ГРЭС, а наша станция называлась Кольская ГРЭС № 17. Чтобы враг не догадался. И только в 1968-м объявили, что здесь будет строиться Кольская АЭС. Так что отсчет идет со дня пуска первого блока 29 июня 1973 года, когда предприятие начало выдавать свою продукцию. А я здесь с октября 1975 года. 35 лет. Правда, был двухгодичный перерыв. Но пять главных слов… К этому ж готовиться надо. Если скажу «очень хорошее предприятие» - уже три слова, но не главных… Попробую.

1. Надежное. И технически, и социально.

2. Привлекательное. Многие специалисты хотят у нас работать. Есть «очередь за воротами» - в том числе из-за социального пакета. Показатель, который тоже душу греет, - очень низкая текучесть кадров: она никогда не превышает 1%.

3. Экологически чистое. Сохраняет окружающую среду в первозданном виде. А кое в чем и улучшает.

4. Современное. В округе трудно найти столь же продвинутое, как сейчас говорят, предприятие. У нас реализуются самые передовые технологии. И не только те, что были придуманы в начале 50-х, когда стояла задача поставить атом на мирную службу…

5. Развивающееся. То, что было построено в 1973-м, или даже когда были пущены все четыре блока в 1984-м, и то, что есть сейчас, - два разных предприятия. Тогда стояла задача «партии и правительства» несмотря ни на что запустить предприятие. Была ударная комсомольская стройка, прямо на объекте работал партийный штаб… Недоделок было выше крыши. Так пускалось любое советское производство. И в последующем нам пришлось устранять недоделки и потом уже переводить предприятие в разряд современных, ведущих, высокотехнологичных, абсолютно безопасных. Еще один из показателей развивающегося - молодые умные специалисты приходят, и 99% из них никуда потом уезжать не собираются.

- Из 10 действующих АЭС в России вы то и дело в тройке лучших, у вас уникальный, идеальный, единственный экологический проект, на вас равняются. Чем конкретно вы считаете возможным гордиться?

- Главная гордость, что есть этот объект - Кольская АЭС и что мы здесь работаем. Только не подумайте, будто я, директор, голословно что-то утверждаю. По заданию Росатома независимая московская компания провела соцопросы на всех станциях. Выяснилось, что 94% персонала удовлетворены работой на Кольской АЭС. Считаю это великолепным показателем, мы значительно отличаемся от других предприятий - причем не только в атомной промышленности. И я этим горжусь.

Что касается технических проектов… С начала 90-х безопасность объекта мы оцениваем расчетом вероятности тяжелой аварии. В 1991 году она составляла раз в тысячу лет. Теперь - раз в 100 000. То есть мы повысили свою безопасность в сто раз. При этом, замечу, учитывается и техническое состояние станции, и организация эксплуатации, и подготовка персонала, и организация менеджмента… Есть повод гордиться? Есть!

- На днях Вагит Алекперов (Лукойл), рассказывая о морских буровых платформах, вспомнил ситуацию в Мексиканском заливе. Алекперов сказал, что любые катастрофы - это всегда стечение технических, технологических ошибок, человеческого фактора и т. д.

- Да, именно поэтому все факторы и учитываются. Нет одного показателя: вот он хороший, и, значит, нигде ничего не произойдет. Безопасность - это всегда колоссальный труд и колоссальные затраты, не только финансовые, но и интеллектуальные. Это системный подход в определении вероятности. Именно он позволяет разработать мероприятия, которые дадут возможность двигаться вперед. У нас все это есть, благодаря чему и удалось реализовать более 850 различных проектов, направленных на повышение надежности, безопасности.

- Хочу уточнить. Вы находитесь в госструктуре. Так чья это заслуга - реализация 850 проектов? Это была ваша инициатива? Или Росэнергоатом отрабатывал на вас пилотные проекты? Или вам просто давали больше денег?

- Всегда главное - инициатива предприятия. Никто не знает его лучше тех, кто на нем работает. В Росэнергоатоме могут сказать: «У вас все плохо, вероятность тяжелой аварии такая-то, есть нарушения, которые беспокоят общественность…» У нас на самом деле было до 40-45 учетных нарушений, которые подлежат регистрации государством. Сегодня - от одного до четырех. Что это значит? Есть нарушения, влияющие на безопасность, и есть, не влияющие, но подлежащие учету. По мировой статистике, допустимо, не критично одно нарушение на один реактор в год. У нас последнее нарушение, которое имело значение с точки зрения безопасности, произошло около 11 лет назад. То есть все проекты внедрялись не зря. И в основном инициатива по их реализации исходила от станции. А возвращаясь к предмету моей гордости… Мы первыми в России подготовили основы для продления сверхпроектного срока эксплуатации реакторов.

- Тоже по собственной инициативе?

- Мы первыми задумались: что будем делать, когда через 10 лет истечет срок эксплуатации первого блока? Выводить из эксплуатации? А станция-то наша все лучше и лучше: по возрасту стареет, фактически - становится моложе, чем была во время пуска в 1973-м. По всем параметрам современней и надежней! Изучили зарубежный опыт, а там вообще нет такого понятия, как назначенный срок службы в 30 лет. У них выдается лицензия на определенный срок эксплуатации, и, когда он заканчивается, предприятие-владелец, если считает нужным, обосновывает дальнейшую эксплуатацию. Мы же во многом впереди планеты всей и при этом во многом консервативны. Иногда даже гордимся этим. Но откуда взят срок 30 лет? Почему не 20? Почему не 50? Проинициировали продление. И нас поняли везде - в концерне, в министерстве атомной промышленности. Так мы начали создавать отраслевую базу по подготовке продления срока эксплуатации. И хотя впоследствии первыми эти сроки продлили те, у кого они подошли (Нововоронежская станция), базу создали мы.

- У этой инициативы есть фамилия?

- Если, например, когда-то закон сохранения массы и энергии открыл Ломоносов, один, то сейчас даже Нобелевские премии присуждаются группам специалистов. Теперь одного ума уже мало. Нужен коллективный разум. По вопросу продления сроков эксплуатации реакторов был задействован коллективный разум. Я возглавлял это направление, и мы нашли тогда понимание у своего главного инженера Юрия Васильевича Коломцева, у директора Владимира Андреевича Шмидта. Заместитель начальника ПТО Владимир Захарович Вишняков был генератором многих идей в системном подходе. То есть был создан такой мыслящий отдел - реконструкции, который занимался методологией процесса продления сроков эксплуатации. Более того, сегодня можно гордиться и тем, что большинство специалистов в концерне «Росэнергоатом», которые теперь возглавляют это направление, - выходцы с Кольской АЭС: Анатолий Александрович Концевой, Виктор Иванович Шутов, Павел Григорьевич Медведев, Павел Иванович Новожилов…

Считаю, у нас есть право гордиться и другими проектами - комплексом по переработке жидких радиоактивных отходов, например. Это тоже была наша идея. Но сначала появилась необходимость как-то решать назревающую проблему. Близилось время, когда наши емкости хранения должны были заполниться под завязку. И так или иначе встал бы вопрос - то ли строить новые, то ли искать пути переработки отходов. Между тем в отрасли до сих пор нет системного подхода к решению этой проблемы. Одни эти жидкие отходы отверждают, превращают в битумные или цементные компаунды, но они все равно радиоактивные, и с ними все равно потом придется что-то делать, чтобы подготовить к захоронению. Кроме того, в стране нет и объектов, предназначенных для захоронения. В Финляндии, в Швеции есть, а у нас - нет. Только сейчас ждем закон об обращении с радиоактивными отходами.

- Вы упоминали, что все эти работы начали давно, еще в 1991-1992 годах…

- Так ведь нигде в мире не было ничего подобного! Тогда мы начали думать, проводить исследовательские работы, лабораторные испытания. Затем разработали новую технологию. Кстати, сейчас нет организации, которая смогла бы эту нашу технологию тиражировать. Мы сами для этого не предназначены. А тех организаций, с которыми мы работали над проектом, по тем или иным причинам уже нет.

- То есть вы хотите сказать, что ваш проект невозможно повторить?

- Для этого надо наделить полномочиями какую-то организацию, которая сможет такой комплекс спроектировать.

- А копию проекта нельзя взять?

- Можно. Но этим тоже надо кому-то заниматься.

- А другая станция не может? Вы же сами это делали?

- Чтобы смочь, сначала надо захотеть. Может, мы тем и отличаемся от других, что хотим больше, чем другие. Поэтому многое и получается. Каждый раз на подведении итогов года на балансовой комиссии учитываются абсолютно все виды деятельности. Я, кстати, даже не берусь сказать, сколько их у нас. Может, больше ста. Мы занимаемся всем: внешнеэкономической деятельностью, социальными вопросами, транспортными перевозками, содержанием маломерных судов и т. д. Я пытался найти, чем мы не занимаемся. Получилось: разве что ракеты в космос не запускаем. Так вот, по всем параметрам последние два года КАЭС выглядит достаточно хорошо. Ну а в том, что мы идем несколько впереди, чем этого требуют обстоятельства, и есть наше преимущество. Так у нас сложилось.


http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=201012224774