Настоящий Путин

Про выступление плешивого ублюдка убийцы.

На просмотре пресс-конференций Путина (равно как и его прямых линий) вполне можно сэкономить, поскольку главный политический смысл таких мероприятий – это их формат. Это насквозь иерархический, антидемократический ритуал. Главное – не что Путин скажет, а как это будет происходить. Это один из множества ритуалов аккламации, на которых держится плебисцитарный режим Путина; российские выборы находятся в том же ряду.

Вся коммуникация здесь выстроена вертикально: всё начинается заранее с борьбы за право хотя бы раз в году задать президенту вопрос. Кого аккредитуют? Кто сможет обратить на себя внимание и пробиться к микрофону? В последнее время журналисты начали приходить с плакатами, и мы ждём момента, когда девушки будут задирать футболки, чтобы привлечь к себе внимание.

Тот, кто получает свою минуту счастья, может воспользоваться ей только однажды – как только он что-то скажет, микрофон у него сразу отберут, и добавить или переспросить ничего уже не получится. И если монарх, например, неверно понял вопрос – горе журналисту.

Нормальная человеческая коммуникация так не устроена: мы всегда можем что-то уточнить, поправить или ответить, даже если речь идёт об официальных мероприятиях. Однако здесь такого шанса нет. Для сравнения можно посмотреть на пресс-подходы американских президентов – не потому, что США являются образцом, а просто чтобы почувствовать разницу. Во-первых, они регулярны, и править Америкой невозможно, не умея отвечать на неприятные вопросы. Во-вторых, журналисты из зала постоянно что-то уточняют вслед ответу, а порой плохо отвеченный вопрос подхватывает и усиливает коллега. С Путиным всё наоборот – каждый спрашивает только о своём и никогда не может продолжить разговор (не говоря уже о том, чтобы вступить в полемику).
Подавляющая часть вопросов известна Путину заранее – как и ответы к ним. Его знаменитое умение на-гора выдавать цифры и детали объясняется очень просто: практически все «острые» вопросы заблаговременно готовятся вместе с подробными ответами. Это бесконечная игра в поддавки, которая порой может быть формой решения проблем: для просителя (а журналисты уже мало отличаются от просителей) важно не получить ответ, а донести свой вопрос до тех, кто готовит мероприятие – они же и подготовят решение, а президент его озвучит, словно принимает его прямо сейчас. Впрочем, гарантии, что это решение будет выполнено, тоже нет.

Путин – слабый публичный политик. Он боится открытой коммуникации, чувствует себя в ней уязвимо, неуверенно и потому на неотрепетированные вопросы почти всегда огрызается. Однако он знает об этом, а иллюзия народной поддержки ему необходима. Поэтому весь этот публичный ритуал нацелен на производство власти: активный и полновластный правитель противостоит здесь разделённому и пассивному народу. Нужно, чтобы каждый проходящий через этот ритуал (как участник или как зритель) вышел с ощущением абсолютной власти правителя, с чувством, что правитель сакрален и обитает в ином мире, а он, зритель, совершенно ни на что не влияет и навсегда принадлежит к людям второго класса. Депрессия, пассивная агрессия и чувство беспомощности должны посетить вас и надолго задержаться.
Так что я советую держаться от этих ритуалов подальше – социология учит нас, что ритуалы прекрасно действуют на их участников даже тогда, когда они в них не верят. Паскаль говорил: «Молись, и уверуешь». Если, конечно, у вас нет хорошей идеи, как этот ритуал сломать."

Григорий Юдин