Из аэропорта «Хибины» снова летают самолёты

Бывают случаи, когда одна-единственная фраза объясняет всё. «Через десять часов мы вылетаем в Домодедово» – именно такой фразой стали эти простые и в общем-то будничные слова в минувший понедельник. Журналисты местных СМИ получали командировочные удостоверения и последние напутствия в те самые минуты, когда в Москве случился террористический акт, который уже назвали самым кровавым и чудовищным из всех, что когда-либо происходили в аэропортах. Мы собирались в пресс-тур туда, где только что погибли люди. Летели, естественно, не за жареными фактами: эта командировка была запланирована заранее и приурочена совсем к другому поводу – к возобновлению регулярных пассажирских рейсов из аэропорта «Хибины». Кто же знал, что судьба именно в этот день решит сложить настолько жуткую мозаику?

Забегая вперёд

«Аэропорт Домодедово работает в штатном режиме, – постоянно повторяли динамики громкой связи в здании аэровокзала. – Номер телефона «горячей линии»…»

Если бы не экстренные выпус­ки новостей и не это объявление, посторонний человек никогда в жизни бы не догадался, что считанные часы назад в Домодедово произошла трагедия. А­эропорт жил обычной будничной жизнью, и даже милиционеры на входе в терминал не особо-то усердствовали при досмотре. Автор этих строк, к примеру, прошёл через истошно заголосившую рамку металлодетектора, но для охраны этот звук остался за кадром, а внимания на меня никто так и не обратил.

– Мы прибыли на место около одиннадцати часов вечера, стали готовиться к вылету в Апатиты, – говорит Сергей Колотухин, пилот лайнера CRJ-200 авиа­компании «Руслайн». – Уже на тот момент не было никакой паники, все системы функционировали как обычно. Возможно, что-то поменялось в распорядке работы международного терминала, где прогремел взрыв, но на внутренних авиалиниях даже задержек рейсов не было.

Но всё это будет потом. А пока мы, пассажиры первого рейса № 248 Апатиты – Москва, в разных уголках города всматриваемся в он-лайн-табло аэропорта Домодедово. Убедившись, что наш борт вылетел из Москвы, собираемся вместе и едем в аэро­порт «Хибины».

Упорство Бабкина

В ту ночь директор аэропорта Валентин Бабкин вместе со всеми, не скрывая волнения, всмат­ривался в пространство, ожидая, когда в ночи покажутся посадочные огни самолёта. Скрывать здесь нечего: возобновление рейсов в Хибины – это его заслуга. Какое-то время даже казалось, что кировчан с апатитчанами преследует злой рок: стоило только договориться с авиакомпанией о выполнении полётов и объявить об этом в прессе, как перевозчик по непонятным причинам отказывался от контракта. Информацию о последних переговорах Валентин Борисович, чтобы не сглазить, держал в тайне до последнего и «раскололся» лишь за несколько дней до вылета. Сведения, озвученные Валентином Бабкиным, приятно обрадовали: летать к нам будут не Ан-24 и не Ан-26, как планировалось раньше, а современные и комфортабельные реактивные лайнеры CRJ-100/200 производства канадской компании «Bombardier». Дорога до Мос­квы, таким образом, теперь занимает столько же времени, как из аэропорта «Мурмаши» – два часа с небольшим. Это серьёзный плюс, ведь раньше, выбирая между двумя часами на «боинге» и четырьмя часами на Ан, пассажиры склонялись к первому варианту именно из-за нежелания трястись в самолёте, морально устаревшем несколько десятилетий тому назад.

– Какой же он тихий! – вырвалось у Валентина Бабкина, когда приземлившийся «канадец» медленно проплыл мимо нас, разворачиваясь, чтобы подъехать к перрону. Что правда, то правда: стоя рядом с самолётом с незаглушенными двигателями, вполне можно разговаривать между собой, не нагибаясь к собеседнику и не выкрикивая слова ему в ухо.

– Наша машина – одна из самых безопасных в мире, – заметил позже Сергей Колотухин. – За пятнадцать лет эксплуатации количество авиапроисшествий с участием этой модели минимально. У CRJ-200 есть свои специфические особенности управления, связанные с профилем крыла, и все катастрофы и инциденты с «канадцами» происходили из-за незнания экипажем его аэродинамики, иными словами, по причине неправильной эксплуатации. А если говорить о риске технической неисправности, то он фактически сведён к нулю. Все основные системы лайнера дублируются, как минимум, трижды.

Найди 10 отличий

Так получилось, что за несколько недель до полёта из Апатитов автор этих строк имел несчастье лететь из Мурманска в Москву и обратно рейсом одной известной авиакомпании. Впечатления от того маршрута остались в памяти достаточно свежими, а потому мне, что называется, было с чем сравнивать.

CRJ-200 – это небольшой среднемагистральный лайнер, рассчитанный на перевозку максимум пятидесяти пассажиров и потому достаточно лёгкий. Но, вопреки ожиданиям, особой «болтанки» в воздухе не заметно. Зато у самолёта имеется одна фантас­тическая особенность: в отличие от величавого и неторопливого «Боинга-737» садится и взлетает он очень быстро. Вот мы подлетаем к Москве, начинаем снижаться, на какие-то доли секунды даже кажется, будто «канадец» банальным образом падает, но проходит совсем немного времени – и он уже катится по полосе.

Кресла в салоне расставлены без излишнего «уплотнения», и даже человек крупной комп­лекции чувствует себя во время полёта вполне комфортно. Любопытная деталь: у CRJ-200 нет отдельного салона бизнес-класса. Как рассказали стюардессы, в случаях, когда это требуется, бизнес-класс организуют путём… обычной занавески.

Питание на борту – отдельная песня. Если в «боинге» той самой неназываемой авиакомпании под Новый год весь «обед» состоял из трёх тоненьких кусочков хлеба, проложенных листом капусты и единственным прозрачным ломтиком сыра, то «Руслайн» на еде, похоже, не экономит. Завтрак представлял собой приличную порцию овощного салата, нарезки колбасы и сыра нескольких видов, включая даже рокфор с плесенью (на любителя, конечно, но сам факт впечатляет), сок, а также чай или кофе с пирожным.

Первый рейс № 248 невольно стал для «Руслайна» ещё одним испытанием, которое компания, надо отметить, выдержала с чес­тью. Уже перед обратным полётом у техников возникло подозрение на незначительную неисправность передней стойки шасси нашего лайнера, после чего вылет, невзирая на все возможные потери, перенесли на утро, а пассажиров немедленно отправили в гостиницу. Переночевав во вполне приличных условиях, утром мы сели в присланный авиакомпанией микроавтобус, отправились обратно в Домодедово и без всякого промедления поднялись в воздух на резервном самолёте. В итоге задержка рейса составила семь часов, но каких-то существенных неудобств это не принесло. Сразу вспомнилось, как под Новый год другая авиакомпания обрекла восемьдесят своих пассажиров на девятичасовое сидение в зале ожидания аэропорта «Мурмаши», причём сотрудники фирмы причину задержки объяснить даже не удосужились. Зато с завидной регулярностью, практически каждый час, «кормили завтраками», дескать, вот-вот, ещё чуть-чуть, подождите совсем немного, уже скоро объявят регистрацию.

Вместо послесловия

В общем, всех нас можно поздравить: регулярные пассажирские авиаперевозки между Апатитами и Москвой возобновлены. Теперь судьба рейсов, как бы пафосно это ни звучало, находится в руках самих пассажиров. Полёты в столицу для жителей Кировска и Апатитов не являются каким-то запредельным чудом или недоступной рос­кошью, услугами авиакомпаний пользуется достаточно много людей. Если большинство из них предпочтёт полёт с «Руслайном» другим авиаперевозчикам, компания окажется заинтересована в дальнейшем сотрудничестве с нашим аэропортом, а рейсы в столицу и обратно соответственно останутся постоянными.

Кстати, по словам Валентина Бабкина, уже в феврале стартуют первые рекламные акции, благодаря которым пассажиры получат шанс приобрести билеты в Москву по более низкой цене (сейчас полёт до Москвы стоит 6 500 рублей). Первая из них приурочена к Дню всех влюблённых и выглядит довольно необычно. Пары, которые в знак своих чувств поцелуются перед кассиром во время оформления билетов, смогут купить их со скидкой более 50 %. Так что дерзайте!