Личности в прошлом и настоящем

Сегодня день рождения Юрия Щекочихина.
Журналиста, депутата, человека...



- По заике вопрос закрыли.
Песоцкий вздрогнул и рефлекторно повернул голову - и напоролся на цепкие глаза говорившего. Звание не ниже полковничьего было написано на сухощавом лице, и полковника никак не медслужбы. А, со всей очевидностью, той службы, принадлежностью к которой, к тому времени, уже четыре года вышибались любые двери.
«По заике вопрос закрыли», - сказал сухощавый, а вздрогнул Песоцкий потому, что знал, о каком заике речь, и знал, как был закрыт тот вопрос.
Заикался, трогательно и смешно, журналист, знаменитый еще с советских времен – странный человек с детскими глазами на стареющем лице. Атавизмом смотрелось его романтическое депутатство – проведя у кормушки много лет, этот юродивый так и жил на своих десяти сотках по Киевскому шоссе… По недомыслию (или отчаянной смелости, недомыслию равнявшейся) он полез со своими депутатскими запросами в такие коридоры, куда без спросу ходить заказано, - и его убили.
Убили так, что даже уголовного дела заведено не было; убили затейливо-мучительным способом, в назидание оставшимся. Это было первое такое закрытие вопроса. Потом поднявших голову начали убивать, как зубы чистить, народ и удивляться перестал...

Варлам Шаламов (18 июня 1907) -это не только ГЕНИЙ,но и ЧЕЛОВЕК-СОБЫТИЕ в ИСТОРИИ РОССИИ.
Спустившийся как Дант в большевистский ад и прошедший его круги,вытавщий наружу-ощущения раздавленной личности,увидевший реальное лицо чекистского монстра,этот всё ещё скрытый от большинства,реальный "портрет Дориана Грея".

"Господь, в которого Шаламов не верил, позволил человеку, одарённому чувством слова, извлечь себя из самых последних кругов земного ада. Или оказаться в малом числе чудом оттуда извлечённых, возвращённых в жизнь. Чтобы словом засвидетельствовать то, чего человеку ни пережить, ни увидеть нельзя. «А если видел - лучше ему умереть».
Поэзия таким образом, единичными голосами сказала о себе, что она возможна после «Освенцима» и Колымы. Отослав Данте скромный упрёк в том, чего он не заметил: в воронку до самого адского дна ведут ворота воздушных замков изящной словесности.
Литература романтизировала, облагораживала, преображала действительность, в себе самой находя доказательства своей, врачующей души, силы. Шаламов сказал: литература врёт. Созданное и возвышенное ею благородство сковыривается одним грязным ногтем зловонного урки. И никаких отдушин нет там, где человек расчеловечивается в ничтожные сроки, добивая и расчеловечивая себе подобных до состояния, неведомого никакому зверю.
Всё человеческое в человеке уничтожимо достаточной для каждого силовой концентрацией зла, сказал Шаламов. Меры разные, но за пределом не может быть рядом живой кошки. И там человек может быть изнасилован во все щели, раздавлен, выхолощен до моргающей биосубстанции, если смерть не освобождает его раньше. Потому что самое предательское в человеке - неистребимое, животное стремление выжить.
Он отрицал, что достоинство, воспитанное тысячелетиями культуры, способно самосохраняться. Потому что культура насквозь неправдива, полна привлекательных соблазнов, глупо стыдлива и пуглива, к тому же.
Он был оставлен и явлен нам, чтобы показать запредельную выживаемость человеческого достоинства. Сухого, негибкого, оголённо-нервного, больного, искорёженного.
Но сохранённого и возросшего."©
М. Шаповалова.